מְנֵא מְנֵא תְּקֵל וּפַרְסִין

В мире всё очень просто.
Это вам кажется, что сложно, когда вы пытаетесь натянуть какие-то серые градиенты туда, где их нет.
Мир делится на белое и чёрное.
Мир делится на гопников и людей.

Сибирская богема, вообще культурные сибирские образования, сильно напоминают Шиндлера и его евреев.
С культурой в Новосибирске тяжело, как и с наукой. В Новосибирске тяжело не с культурой, а культурным людям, которые вынуждены пользоваться покровительством “своих”, которые таскают для всего честного люда каштаны из огня. Филармонию вам? На одну филармонию пара стадионов, день города с его обоссаными подъездами и воплями гопоты на центральной площади. Люлюлю, зато мы запустили Гагарина в космос. кто запустили? Вы запустили? Вы на четвереньках ползали с бутылкой водки и Королёва били графином в челюсть.

И ведь гопота наглеет: зачем вам филармония, говорит гопота, ужираясь дома пивом у телевизора, нам лучше стадионы, а вы свой джаз идите в подворотне слушайте.
Наблюдал, как две тётки пришли в филармонию слушать цыганскую группу Лойко. Две набитые дуры ожидали очевидно кабацкую музыку, а получили этнический джаз. Их огорочению не было предела. Постоянно хихикая они выискивали в зрительном зале “цыганских баронов”.

В синагоге кстати так же. Та же картина, то же распределение ролей, только там мужчины. Один общину прикрывает снаружи, один ведёт её внутри, не беспокоясь о внешней стороне вопроса, погрузившись в дела, порхая, как цветок в оранжерее. Правда иногда в синагогу залетают камни в окно, а с ЦСИ крадут выставки из гаража. Оранжерею от внешнего мира отделяет тонкое стекло.

Есть кстати люди, которых это не напрягает, и они спокойно существуют в обоих мирах.
Они радостно врываются в открытые двери, сбрасывают верхние одежды, натыкают что-то на столе на длинную спицу, кидают в рот, и жизнерадостно пережёвывая устремляются дальше, внутрь, постепенно обрастая толпой, являясь центром притяжения.

Существование и там и тут, без напряжения, это особое состояние души, известное ещё, а приближается Песах, со времён египетского плена. Йосэф и сидя в яме со львами был свободным.

Совершенно однозначно между тем надо понимать, что ситуация, как она есть сейчас, не вечна. Между людьми и гопниками не может быть мира, как не может его быть между львами и агнцами. Очень дико наблюдать, как овцы диктуют льву свои условия. Пища не может и не должна иметь право голоса.

И как уже сказано, в мире всё очень просто. Бецалель возможно и был великолепным художником, но прежде всего я напомню, Египет потонул в реках крови, а впереди войска шёл Моше. До того, как Бецалель оформил скрижалям обрамление, были Семь Казней, а сами скрижали были дарованы и приняты. Делать ковчег для того, чтобы его моментально использовали для растопки печей, удивительно странно.

Между гопниками и людьми никогда не будет мира, и не стоит воспринимать библейские притчи так буквально, когда всё так просто, понятно и лежит на ладони. Вам нужны казни? Вот они.
Осталось решить, желаете ли вы выйти из Египта, или остаться, как остались участники буржуазной революции, сидящие в парламенте с несбритыми бородками, пока другие топили страну в крови и брали власть.
Из современного Египта можно выйти, и это доказывают сейчас собственно жители Египта, Туниса и Ливии.

С культурой в Новосибирске тяжело. С культурой в России тяжело. Потому, что настоящая культура не может существовать без скрипа телеги, звона передёргиваемого затвора, и так-так-так, длинной очереди в ночное небо по самолёту зверьков.
Культура не бывает гламурно кастированной, как не может быть нехрипящего в надрыве Высоцкого. Без кровяных подтёков нет вашего бога. Без эшафота нет искупления.
Невозможно говорить о культуре в рафинированном обществе, в котором сначала нету секса, а потом есть секс как акт совокупления, а не страсти, где на страницах популярного ресурса рассуждают о длине полового члена, как о сосиске. По губам таким журналистам. Сосиской из Макдональдса.

Нет ни одной культуры мира, которая формировалась бы в обществе, в котором людей устраивают на работу после учёбы, дают кредиты, культуры не бывает в обществе рабов. Культура появляется когда общество из состояния рабства переходит в общество свободных людей, именно в момент, когда штыки примыкают к винтовке, когда крейсер стреляет по дворцу.

Культура, это ответ и поиск, культура, это борьба.

Именно поэтому западное общество культурно. Каждый бюргер считает своим долгом бороться. Когда-то они делали это на улицах своих городов. Потом у них появились суды и парламенты. Бюргеры борются митингами, бюргеры борятся петициями, бюргеры борятся на телевидении и в судах. Их университеты из закрытых оранжерей превратились в центры, содержащие города, страны и общество. Их оранжерейных бабочек за стеклом, которое их защищает, бюргеры превратились в царей природы, а университетские оранжереи стали их маркированной территорией, куда полиция приезжает только в сопровождении офицера кампуса, а не вваливается штатный сотрудник ФСБ с указаниями и пьяный вахтёр. Это ректора университетов на Западе раздают указания спецслужбам, а университет парит над городом, определяя жизнь в стране.

В стране, где на телевидении идёт постоянный монолог, в судах существует театр абсурда, митинги запрещены, никакой культуры нет. Ей только предстоит родиться в протесте, когда оранжерея перестанет быть оранжереей, а превратиться в храм.

Исчислено, взвешено, отмерено

Новосибирен

• комментариев 0
• смотрело: 96

• @novosibiren

• метки: photography, речетатив, фотография, фотография 2011, 舞踏  

Comments

comments