Rss
Facebook
Twitter
Google+
ЖЖ
Вконтакте
Instagram
звоните нам
главный редактор
Вставка: Переговоры с башней
Взяв резкий разворот, самолёт свернул на север. Десять минут, двадцать. Тридцать. Точка невозвращения пройдена. Десантники переглянулись. Один из них поднял руку в обрезанной перчатке и сжал кулак.
Вставка: Переговоры с башней
Три самолёта ушли вперёд, их же ведущий заложил крутой вираж.
– Готовсь!
Десантники стояли у открытого люка, ращминая ноги.
– Пошёл!
Один, за одним они выпрыгивали навстречу тугому, свежему воздуху. Шум двигателей растворялся вдали. Под ногами бурлил огромный город.
Последним из чрева самолёта выплыл БМП, покачиваясь на управляемом по радио парашюте он величаво поплыл к минской площади.
Ещё один из самолётов отделился от остальных и направился к минской подстанции.
Из его грузового люка вылетел небольшой вертолёт и люк закрылся. Вертолёт взмыл в воздух, а самолёт взвыв клюнул носом и вошёл в пике. Через секунду летние сумерки озарились огнём и Минск погрузился во тьму. В этот момент десантники врывалисьв отделение милиции. Изумлённые горожане полагали, что это их, белорусская армия зачем-то штурмует милицейский отдел. Форма десантников, отличающаяся от белорусской зелёной повязкой, ввела их в заблуждение, да и милиционеров тоже. Вопросов же тут задавать было не принято. Если батька решил покрошить ментов, значит оно так и надо.
В отделении треснула входная дверь. Дежурный с удивлением уставился на десантников. Серый Человек в штатском вскочил с дивана.
– Всем на пол!
– Робята, вы шо?
– Всем лежать, руки за голову!
Щупленький лейтенант замер за стойкой. Рослые, шкафоподобные бойцы Омона, набранные из деревень полесья, хлопнулись на пол. Человек в штатском начал вытаскивать пистолет. Короткая очередь из автомата перерезала его наискось пятью выстрелами.
Лейтенант за стойкой побелел.
– Где задержанные?
– Там, мотнул головой лейтенант в сторону коридоров, уходившего вглубь помещения.
Один из ворвавшихся в помещения подошёл к распределительному пульту и несколько раз выстрелил в него. Остальные опустили на глаза приборы ночного видения.
– Чтоб без выходок. Где ключи?
Лейтенант кивнул головой, – у чекиста.
– Опанасенко и Митрич здесь, остальные со мной.
Держась возле стены, мелкими перебежками, команда двинулась по коридору.
Через минуту раздались короткие очереди. Заскрипели двери.
– «Сибирские берсеки»! Выходите.
Люди сидевшие на нарах и нервно прислушивавшиеся к происходившему за тяжёлой дверью слепо уставились на дверной проём.
– Выходите, держитесь друг за друга, первый держитесь за меня. Процессия «слепых» потянулась за бойцом. Впереди шли трое, сзади их прикрывали четверо, включая командира и связиста, остальные крались вдоль противоположной стены.
– С этим что делать?
– В камеру!
– Так, бульбаш, на четвереньках! По коридору! Вперёд! Оружие медленно вытащили и положили на пол.
Заложники под прикрытием автоматчиков вышли на улицу. Возле крыльца их ждал БМП. На броне, положив автомат между ног, не снимая пальца с крючка, курил солдат.
– Гражданских в «брюхо», двое с ними, остальные на броню. В аэропорт!
В этот момент в трёх километрах от минского аэропорта, на военном аэродроме догорал последний МИГ. В развалинах башни человек с капитанскими нашивками кричал в рацию:
– Мы атакованы. Повторяю: мы атакованы! Центр, я двадцать пятый, центр!
-Двадцать пятый, я центр, двадцать пятый, диспетчерская разрушена, все самолёты поражены. Сейчас проводим перекличку личного состава.
– Двадцать пятый, повторите масштаб разрушения.
– Центр, разрушение тотальное.
