Rss
Facebook
Twitter
Google+
ЖЖ
Вконтакте
Instagram
звоните нам
главный редактор
В семь часов вечера по новосибирскому времени с военного аэродрома в Пашино стартовали четыре военных самолёта. В это же время по региональному телевидению в эфир вышла популярная в Сибири телепередача известного седовласого журналиста, оппозиционного власти. Любой власти. В передаче принимал участие губернатор Новосибирской области.
– Здравствуйте уважаемые телезрители. Сегодня у нас в гостях наш уважаемый губернатор.
– Здравствуйте, сказал губернатор. Журналиста передёрнуло.
– Нашим телезрителям было бы интересно узнать, так сказать из первых уст, какова ситуация с делегацией новосибирских бизнесменов, кхм, задержанных минскими правоохранительными органами.
– Давайте называть вещи своими именами. Вот Вы всегда ругаете нас, во всём мы виноваты: и старушку сын обманул – мы виноваты, не вовремя вмешались, и инвалид один в квартире загибается – мы виноваты. А между тем, если бы все были внимательны друг к другу такого бы не было. Если бы вы, журналисты, не нас ругали попусту, заметьте, попусту, лишь бы повод найти, а проявляли так сказать несправедливость на местах, то мы бы по-крайней мере знали об этих случаях и вовремя на них реагировали.
У журналиста при этих словах начало вытягиваться лицо. Пальцы его слегка дрожали.
– Как мы все знаем, в Минске задержана новосибирская делегация. И давайте называть вещи своими именами, давайте прямо скажем: белорусские власти удерживают российских граждан, замечу не просто российских граждан, а наших с вами земляков, сибиряков, с целью денежного выкупа. Это акт государственного терроризма!
Губернатор начал распаляться. Чётко и плавно выговаривая слова, он постепенно стал ускорять свою речь, сопровождая её пассами руками.
– Вы говорите минская милиция, белорусские власти, а они не власти никакаие: диктаторский режим, и как мы выяснили теперь, прямо скажем, бандитский, террористический, при полном попустительстве российских властей удерживают граждан Сибири в заложниках.
– Простите, Вы оговорились, Сибирь находиться в составе России, осторожно заметил журналист.
– Вы ошибаетесь, с усмешкой ответил губернатор. Два часа назад мной подписано распоряжение и одобрено Новосибирским Областным Советом Депутатов, и сейчас я вам его зачитаю:
«В связи с неоднократными нарушениями буквы и духа закона Российской Федерации и Конституции Российской Федерации Президентом Российской Федерации и его окружением, спецслужбами Российской Федерации и должностными лицами Российской Федерации,
в связи с узурпацией власти означенными лицами, мы, руководители Новосибирской области, осознавая ответственность взятую на себя и делигированные нам нашими избирателями полномочи и власть, принимаем декларацию независимости от Российской Федерации и объявляем суверенитет Свободной Сибирской Республики.». Новосибирская область теперь независима от Москвы. Сограждане, сибиряки, никто более не будет паразитировать на вашем труде, никто не будет затыкать вам рот, никто не будет красть ресурсы нашего края, продавать их и кидать нам как кость с барского стола крохи оставшиеся после московского воровского пира. Граждане Свободной Республики, поздравляю вас. Кстати, господин журналист, Вы уволены. Нам непрофессионалы не нужны. Это всё же пока государственный канал. Пока государственный.
В этот момент в зал просочилась пятёрка дюжих ребят в форме сибирской дивизии «Берсеки», белого от страха журналиста вывели из студии. Губернатор остался один.
– Кто – нибудь ещё? – спросил он. За камерой злобно и невнятно пробурчали.
– Ну вот и хорошо. Сограждане, в данный момент мы проводим переговоры с соседними Томской, Кемеровской и другими областями об объединении. Мы запросили также помощь Казахстана, Китая, Украины, Грузии и Евросоюза. Пока речь не идёт о военной помощи, но минимум два государства уже выразили готовность нам такую помощь оказать.
Россия всегда использовала нас как сырьевую базу, ничего не отдавая взамен. Последние годы нас используют и как инкубатор, мы рожаем и воспитываем детей, чтобы они пополнили собой московский рынок труда. Мы рабочие муравьи Кремля. Да, мы умеем работать, но плоды нашего труда отныне остануться у нас. Мы сами будем продавать Китаю нефть и газ по нашим трубопроводам, нам не нужен для этого посредник в другом конце страны, посредник который отбирает у нас всю выручку. Мы вводим мораторий на вырубку леса сроком на пять лет. Пусть в других странах задыхаются от плохого воздуха и высоких цен на древесину. За пять лет мы построим лесоперерабатывающие заводы и финский цикл рубки дерева: на каждый срубленный гектар мы посадим 10 гектаров. Кремль не удосужился построить скоростную железную дорогу вместо старого имерского тракта Транссиба. Но теперь мы сможем пользоваться китайской. Всего сотни километров отделяют нас от богатого и плодородного для нас региона от которого мы были отрезаны волею параноидальных кремлевских маразматиков.
Мужайтесь сибиряки. Никогда больше сибирский солдат не погибнет в войне развязанной зажравшимися чиновниками из Москвы. Сибирской нефтью не будут оплачивать мерседесы и виллы для московских князей, сибирские алмазы не станут добычей Кремля и не пополнят коллекцию жены московского мэра. Никогда больше. Никогда.
В этот самый момент,
когда губернатор произносил во второй раз слово «никогда», на другом конце города, по другую сторону реки, маленький мальчик трёх лет сидел на подоконнике. Папа этого мальчика погиб на далёком Кавказе. Мальчик об этом ещё ничего не знал. Окно квартиры, в которой жил мальчик со своей мамой выходило на здание общегородской известности. В этом здании ранее располагалось НКВД, а теперь ФСБ. Раньше в это здание приходило много людей и другой мальчик, дед этого, видел как его отец заходил в широкие двери этого здания. Широкие двери закрылись тогда за офицером Красной Армии, и мальчик всё ждал, когда они наконец откроются. Но они не открылись. Расстреливали тогда в двух других местах: в пойме реки Каменки и в нынешнем Доме Офицеров. А привозили туда в закрытых «воронках».
С подоконника мальчик видел, как по улице ходят люди, иногда они заворачивали во двор дома, где он жил, иногда заходили в широкие, обитые медью, дубовые двери здания напротив. Из здания тоже выходили люди, некоторые садились в припаркованные тут же, у поребрика, машины и разъезжались по домам. Когда машин у поребрика стало совсем мало, к зданию подъехала чёрная «шикарная тачка», как говорила мама мальчика. Вышедший из неё человек твёрдым шагом направился к дубовым дверям. Когда дверь за ним закрылась, к зданию подъехал микроавтобус и грузовик. Все они припарковались за чёрной машиной.
– Капитана Сидоренко можно увидеть?
– А Вы по какому вопросу? – с московским акцентом спросил дежурный.
– По срочному. Он в 30-й комнате?
– Он уже ушёл, сказал дежурный.
В этот миг напротив его лица возник ствол автомата.
